Русский переплет - литературный интернет-журнал

Я хотел бы сегодня поговорить о реализме. О реализме как о мировоззрении.

Всем нам хорошо известен критический реализм в русской литературе 19-го века, более или менее - соцреализм в советской литературе 20-го, знакомо нам и обобщающее понятие реализма как такового. Можно еще порассуждать, например, о жестоком реализме Достоевского, или же, в связи с ним и с Гоголем,═ о происхождении термина фантастический реализм. Недавно в литературной критике даже возникла дискуссия о современном новом реализме.

О чем это говорит? О том, что реализм, как понятие, никуда не уходит из нашей жизни. Те или иные определения (╚новый╩ или ╚социалистический╩), которыми его осовременивают, являются всего лишь знамениями времени, если угодно соусами, под которыми реализм подают русскому художественному вкусу. И дело не в том, что иных ╚блюд╩ нет, напротив √ хоть глаза закрывай от ослепительного разнообразия всяких модернизмов, дадаизмов и прочих ╚измов╩. Да вот только все эти ╚кулинарные изыски╩ европейского культурного общепита оставляют у русского человека чувство культурного голода, и это в лучшем случае, а в худшем √ вызывают тошноту. Причем не экзистенциальную ╚тошноту╩ европейских интеллектуалов, а самую настоящую, физиологическую. Как говорится, что немцу на пользу √ русскому смерть.

И здесь нелишне было бы прислушаться к одному очень интересному выводу, сделанному исследователем мировой литературы (и, кстати, иностранцем), сказавшем: если мы попросим изобразить капельку росы писателя-француза, то в ней отразятся красота женщины, пламя страсти, трагедия любви, если немца, то он в этой капельке росы отыщет целые миры, но лишь изображенную русским писателем росу √ восклицает═ исследователь═ √ ее прохладу и тяжесть, мы почувствуем на собственных сапогах!

Это, как вы понимаете, не метафора, даже не преувеличение √ это правда. Сказанная отнюдь не о художественном методе или школе, сказанная о свойстве самой русской души. И вот об этом, не мешало бы поподробнее┘

*════ *════ *

Меня всегда удивляли два античных изваяния, два бюста людей, казалось бы, относительно близких и по времени жизни и по тому месту в истории, какое они заняли √ это изображения Александра Македонского и Юлия Цезаря. Дело не в их какой-либо особой пластической красоте, и даже не в авторах этих творений √ дело в том, что═ в их мраморе нашли свое воплощение два совершенно разных мира, две абсолютно чуждых друг другу цивилизации. Я даже не уверен, что мрамор запечатлел реальные черты полководцев, но он явил и являет нам через столетия два абсолютно не схожих между собой человеческих типа.

Лицо Александра высечено резцом щедрым, с чувственными губами и носом, ясными, широкими пропорциями лба, любознательным разлетом бровей, какой-то непередаваемой впечатлительностью и открытостью того человеческого типа, каким античная художественная мысль запечатлела древнего грека в пору его наивысшего могущества.

Цезарь же, воплотивший римлянина и тоже в его наивысшем развитии, напротив, высекался из мрамора истории ударами скупыми и выверенными √ сухой лоб, узкие, решительные скулы, твердый, немного сгорбленный нос, жесткие, сжатые губы, призванные повелевать.

Из этих, в общем-то, объективных скульптурных свидетельств становятся понятными два совершенно разных характера двух великих покорителей мира: первого влечет вперед чувство неизведанного, второго √ расчет; для первого война √ способ познания действительности, разновидность исторического творчества, для другого √ она необходимость и подножие его великой и единственной мечты: править.

Именно в силу этих черт необычайно восприимчивые и чувственно одаренные древние греки стали родоначальниками современной культуры практически во всех ее проявлениях; прагматичные же и волевые римляне великой культуры не создали, зато заложили основы═ государственного строительства, ратного искусства и юриспруденции.

Причем же здесь реализм, а тем более, русский реализм? √ спросите вы. Отвечаю √ речь идет о двух наследствах, о двух культурных кодах, воспринятых соответственно христианским Востоком и христианским Западом.

Россия унаследовала от Византии не только благодатную православную веру, но и вместе с нею непрерывавшуюся культурную традицию древних греков, в то время как папский Запад наследовал Риму императоров, ╚римского права╩ и искусства ╚разделять и властвовать╩. И только разграбив в начале 13-го века Константинополь, католический Запад впервые(!) столкнулся с великой древнегреческой культурой, той самой, которую Русь добровольно унаследовала тремя веками раньше. Разница между воспринятым с любовью и награбленным, как вы понимаете, для культурного делания определяющая.

Достаточно вспомнить, что у истоков нашего литургического творчества стоял один из величайших отцов Церкви и прямой наследник античной культуры √ святитель Иоанн Златоуст, у истоков великой русской иконописи √ Феофан Грек, у истоков богословской и книжной премудростей √ как непосредственно бежавшие от турецкого ига многочисленные византийские книжники, так и вся совокупность святоотеческого предания, которая заключала в себе такие вершины средневековой духовной поэзии, как творения Ионна Дамаскина и других продолжателей античной традиции┘

Этот достаточно продолжительный экскурс в историю был проделан для того, чтобы стали более понятными следующие слова великого русского мыслителя Ивана Ильина:

╚Русский народ принял христианство не от меча, не по расчету, не страхом и не умственностью, а Чувством, добротою, совестью и сердечным созерцанием. Когда русский человек верует, то он верует не волею и умом, а oгнем сердца...╩

Слово ╚Чувством╩ в этом своем высказывании философ особенно подчеркнул. Давайте же и мы вспомним: что некогда больше всего поразило послов князя Владимира═ в православном богослужении? Красота, чувственно воспринятая бесхитростным русским сердцем красота церковных ═песнопений, облачения священников, сияние риз и храмовых росписей √ вот что повергло в священный трепет русичей в константинопольской Софии. ╚Не ведали, княже √ рассказывали они Владимиру по возвращении √ на небе находились мы или на земле╩.

И даже не настолько важно, было ли это событие на самом деле или явилось всего лишь художественным осмыслением принятия Русью христианства от греков, важнее другое √ как уникально совпали национальные типы: у русских та же природная впечатлительность, та же одаренность чувственным восприятием, та же поразительная отзывчивость души к красоте, разлитой в природе! Случайно ли? √ В мире, где есть Бог, нет места случаю┘

И именно об этом читаем дальше у Ильина: ╚┘при всем том, - пишет великий наш философ - первое проявление русской любви и русской веры есть живое созерцание.

Созерцанию нас учило прежде всего наше равнинное пространство, наша природа, с ее далями и облаками, с ее реками, лесами, грозами и метелями. Отсюда наше неутолимое взирание, наша мечтательность, наша созерцающая "лень" (Пушкин), за которой скрывается сила творческого воображения. Русскому созерцанию давалась красота, пленявшая сердце, и эта красота вносилась во все - от ткани и кружева до жилищных и крепостных строений <┘> Русскому человеку присуща потребность увидеть любимое вживе и въяве, и потом выразить увиденное - поступком, песней, рисунком или словом. Вот почему в основе всей русской культуры лежит живая очевидность сердца, а русское искусство всегда было - чувственным изображением нечувственно-узренных обстояний┘╩ (выделено мной √ А. Ш.)

Вот поэтому-то, заключает Ильин: ╚Русская идея есть идея сердца. Идея созерцающего сердца╩.

И если применить мысль философа к интересующей нас теме, то выходит, что русский реализм есть не метод и даже не школа, а глубокое своеобразие национального художественного вкуса. Только ╚увиденное вьяве и вживе╩, только ╚чувственно изображенное╩ становится для нас предметом сердечного созерцания и бесспорным фактом внутренней жизни. Русский человек, не испорченный чужебесием искусствоведческих факультетов, при виде фиговины из переплетающихся арматурин, устремленной в небо, только и сделает, что почешет голову, да крякнет: ╚Итить твою мать!╩. Да и пойдет себе дальше по своим надобностям. Но он же, выйдя на высокий обрывистый берег реки, замрет, не в силах ни высказать, ни объяснить своего чувства перед открывшимся простором и красотой родины. И если он встретит подобное в живописи или в поэзии, то долго еще будет носить впечатление от них в благодарном сердце. Да, пожалуй, и не расстанется с ним никогда.

*═══ *═══ *

Из всего этого можно сделать еще один вывод √ русский реализм религиозен по самому существу своему! Причем в самом прямом смысле, ведь religio в переводе с латыни обозначает не что иное, как ╚связь╩, ╚воссоединение╩. Воссоединение человека с Богом.

И здесь очень важно признание одного из ведущих наших поэтов √ Владимира Кострова. Однажды он обмолвился: ╚Господь говорит с русским человеком через творение, через пейзаж╩. А ведь именно верность творению, его реалиям (внешним и внутренним), великое и трепетное к нему отношение и являются определяющими чертами русского реализма.

И именно в акте художественного, обостренно-чувственного восприятия реалистического произведения, картины или песни русский человек ощущает не просто свою слитность с миром, он ощущает себя собеседником Творца.

Потому что здесь, взятые в рамку, вырванные из текучести жизни, русскому человеку открываются застывшие в камне или вечно несмолкающие в ропоте волн, или несущиеся в вихрях метели великие глаголы Божьего творения, сама природа воспринимается им как открытая Библия: в вечной смене времен года и всей той неизъяснимой прелести русского земледельческого календаря, которую все мы, живущие ныне в городах, надеюсь, еще помним.

И именно это чувство природы, красота ее и обостренное √ до физически ощутимой боли, по признанию нашего величайшего реалиста Ивана Бунина, √ переживание этой красоты, и являются религиозными по самой своей сути.

Вспомним слова об этой же, чувственно переживаемой красоте нашего национального гения, вложенные им в уста одного из наиболее русских и безудержных своих персонажей: ╚┘красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы √ сердца людей╩. И ведь это не один Митя Карамазов говорит, это весь сокровенный русский человек у Достоевского о своем тысячелетнем говорит! И не об этом ли загадка Достоевского √ не о нашем ли чувстве этой красоты, что спасет мир?..

Но реализм, как мы знаем, не есть только верность внешнему √ реалистически воссозданные, выхваченные из потока жизни человеческие судьбы и характеры, сами жизненные драмы, явленные в художественном слове, столь же не отделимы от понятия русского реализма. И столь же религиозно переживаемы, потому что за любой из этих драм, подлинно реалистических драм, чувствуется дыхание вечности и какой-то неотмирной правды.

Я уже не говорю о том нравственном, этическом зерне христианства без которого невозможна русская литература, и шире √ русский реализм вообще, потому что в литературных героях, у которых изъято это зерно, мы не видим себя, мы не находим в них того коллективного русского типа, который осознаем как единственно верный, то есть соответствующий реальности. А осознаем мы это даже в тех случаях, когда сами в той или иной мере отступили от него. Потому что такое знание есть знание души, генная память, архетип √ назовите как угодно √ но это то же непременное условие русского реализма.

Почему донской казак, наполовину турок, Григорий Мелехов стал нашим национальным героем √ ведь на протяжении всего ╚Тихого Дона╩ более чем ощутим этот казачий сепаратизм: ╚мы, мол, не русские, мы √ казаки╩? Да потому, что русская душа его не поживы и не забвения, а правды ищет, потому что рыдает она над зарубленными Гришкой матросиками, потому что крестьянские руки его на войне по плугу истосковались, а грудь √ по хмельному духу свежей пашни┘

*════ *════ *

Русский реализм есть первое и, скорее всего, главное слово нашей литературы своему народу и миру. Во временном своем развертывании он получал множество наименований √ об этом уже говорилось. Тем не менее, и все мы это ощущаем, он един √ от Пушкина и Гоголя до Распутина и Белова включительно. Но, похоже, что ныне мы вступаем в осень русского реализма. По пронзительному сравнению Валентина Курбатова, великие наши реалисты, как журавли, отлетают от грешной земли, чтобы пополнить тот зачарованный журавлиный клин, что проплывает над полями и перелесками Отечества нашего. Вот и Астафьев с Носовым потянулись за ними.

═Однако терпкая, как налитые рябиновые грозди, осенняя проза нашего времени, даст Бог, поможет всем нам, как это бывает и в природе, пережить морозную зиму. Я хотел бы сказать несколько слов о тех мастерах, что творят сегодня. В том числе, и о молодых, как заморозками, тронутых ранней зрелостью.

В минувшее, казалось бы, самое бесплодное десятилетие √ в русской реалистической прозе┘ вдруг явилось немало подлинно значительных писателей, причем многие из них, вроде бы, и писать-то начали довольно давно, и многажды публиковались, книги издавали √ и вдруг что-то щелкнуло в мировом механизме, какой-то глубинный трагизм нашего обвального времени внес последний, завершающий чекан в их творчество. И только крикливое безмолвие современной русской жизни мешает нам в полной мере осознать удивительный факт их присутствия в нашей литературе.

В первую очередь это касается орловского прозаика Ивана Рыжова, рамки выступления не позволяют останавливаться более подробно на творчестве того или иного писателя, поэтому о прозе Рыжова скажу только одно √ у Бунина в русской литературе до сего времени нашлись только два законных наследника: это Юрий Казаков и Иван Рыжов┘

Однако то же внезапное и щедрое созревание реалистического слова явилось и в мастерах ╚среднего возраста╩: вологжанах Александре Цыганове и Анатолии Ехалове, ростовце Александре Можаеве, добровольном сибиряке Михаиле Тарковском, орловце Юрие Оноприенко. Как мы можем убедиться, москвичи в этом списке отсутствуют √ и причина тому одна: искусственный ландшафт (в том числе и психологический) русской реалистической прозе прямо противопоказан, те же действительные писатели-реалисты, которым Господь судил родиться в Москве, смогли состояться не иначе, как только ╚сбежав╩ из нее, примеры,═ покойного Юрия Казакова и, слава Богу, ныне здравствующего Михаила Тарковского у всех перед глазами.

Нельзя сегодня не сказать и о молодых прозаиках, чье реалистическое дыхание во многом способно отогреть остывающее в предзимье пространство русской прозы: это вологжанин Дмитрий Ермаков, уроженка воронежских земель Лидия Сычева, сибиряк Владимир Федоров, и самый молодой среди них √ екатеринбуржец Константин Круглов.

Скорее всего, нынешняя разорванность культурного пространства России таит в себе еще не мало имен, но в том-то и горький парадокс нашего времени, что если они не проявят себя сегодня, то реальных надежд на то, что, мол, когда-нибудь потомки отыщут их бессмертные творения и оценят, я думаю, нет. Хотя бы потому, что потомки эти завтра вообще могут уже не уметь читать.

И именно поэтому, русский писатель-реалист сегодня, пожалуй, как никогда раньше √ это прежде всего судьба. Это сознательный выбор, от которого зависит, сможет ли его слово прорваться к современникам или останется втуне. И выбор этот заключается в отказе от обеспеченной, ╚запасной╩ судьбы благополучного чиновника или, например, программиста √ и в осознании себя именно и только писателем. Только тогда можно надеяться, что подобный же выбор будет сделан и читателем: что,═ столкнувшись с обжигающе-новым и в то же время таким исконным русским словом, он, читатель, в свою очередь, осознает себя единым═ народом, рожденным жить и творить, а не толпой индивидов, вынужденных выживать. Говоря проще: если мы не изменим культурную ситуацию, то она═ изменит нас, изменит вкрадчиво и незаметно, но настолько, что только лишь поначалу будет казаться, что это ╚не совсем мы╩, а, в конце концов,═ окажется, что это и совсем уже √ не мы┘

Такими мне видятся сегодня смыслопологающие основы русского религиозного реализма, русского религиозного переживания окружающего мира и сокровенного собеседования Творцу. И вне зависимости от того, сможем ли мы в ближайшее время переломить ход событий или нет, одно я знаю точно √ нам, в отличие от греков, бремя своей культуры и пламя своей веры передать уже некому!

ОБОЗРЕНИЕ Алексея Шорохова

ОБОЗРЕНИЕ
Алексея Шорохова