08.11.2015
22:32

Поплакать в жилетку.

08.11.2015
13:49

Продолжение предыдущей статьи.

07.11.2015
16:29

Как увидеть в детали идею целого и оценить.

30.10.2015
17:05

Ай да Гоголь!

12.10.2015
12:16

Лезу в подсознание Некрасова.

03.10.2015
15:03

Аниш Капур и Высоцкий.

27.09.2015
17:11

Соврис.

12.09.2015
18:40

На что именно подняла руку "Божья воля".

10.09.2015
11:40

Отрывок

04.09.2015
09:29

Письмо не Лисинкеру.

25.08.2015
07:59

И я против.

10.08.2015
09:46

Тыняновская заноза.

05.08.2015
13:26

Бедный-пребедный Высоцкий.

03.08.2015
15:36

Как ни скажешь - всё не так.

02.08.2015
09:06

Против Максима Солохина.

31.07.2015
15:43

Рою землю.

30.07.2015
15:51

Сытый голодного не понимает.

27.07.2015
08:25

Найти подсознательное у Бальзака.

22.07.2015
20:54

Польза от акцента на подсознательном.

19.07.2015
18:02

Я - всем враг.

Я – всем враг. Потому, что считаю, что для более глубоко взаимоотношения с искусством (не для более страстного; девицы, увивавшиеся за битлами, уверен, недосягаемо сильные эмоции от них претерпевали), - так для более глубокого погружения в искусство нужно каждому быть в какой-то мере искусствоведом. Да. Вот так.

А искусствоведение – наука. Да. И так тоже.

А наука – это, в частности, систематизация. И идеализация. И упрощение.

И если и согласятся со мной, что самое большое искусство – это выражение идеалов, то совсем беда – соглашаться со мной насчёт идеалов. – Я ж и их предлагаю систематизировать. То есть согласиться, что для интересов искусствоведения надо считать число идеалов не бесконечным, как в жизни, а ограниченным (всего несколькими типами идеалов).

И тогда к чему сведётся глубина приобщения к произведению искусства? – Правильно. К открытию, какой тип идеала данное произведение выражает. А тех всего-навсего несколько типов… Представляете? В какое прокрустово ложе я предлагаю укладываться вашему приобщению? И ещё называю это глубиной! Это я ж умолчал, что все предполагаются согласившимися (наука же!) насчёт количества и содержания типов идеалов. Все!.. В этом мире информационных войн. А? – Чем я не враг для всех?

Меня и фашистом один философ раз назвал. И где-то прав: очень уж я радикален. Насколько не признан никем, настолько веду себя так, словно у меня истина в последней инстанции. Дескать, смелые города берут.

Но ни один человек со мной не соглашается, а я, тем не менее, веду себя, как та муха, что бьётся и бьётся головой о стекло закрытого окна, ибо забралась в комнату через какую-то щель. Для меня этой щелью оказался интернет (несколько сот человек меня читают ежедневно, тогда как раньше я себя усмирил было соображением, что пишу для будущих людей).

И это вот признание я пишу не затем, читатель, чтоб вас втянуть в чтение, а затем, чтоб себя раскочегарить.

Да. Потому что я хочу признаться в ещё более страшном грехе (по-вашему – грехе). Я хочу признаться в мере, которую я придумал для определения, что есть, а что не есть искусство. Я придумал, что искусство (большое искусство) есть то, детали чего, хоть несколько, произошли непосредственно из подсознания.

Хотя… Тут вы можете со мной и согласиться. Многие (и авторитетные) по-разному и не раз сказали, что-то о тайне, неожиданности, непередаваемости и т.п., об искусстве говоря. Так согласитесь, что очень похоже, что это всё – из-за близкого соседства с подсознанием.

Того, кого я думаю подвергнуть “испытанию на подсознательное” сказал о большом искусстве так: "парить в невесомости”.

СТАРЧЕСКОЕ.

Провались это самое, разрази его молния!.. Опущу телеса мои в мутный прудик безмолвия. И не нужно причастия, что до этих приличий вам? Видел видимость счастья я, а хвалился количеством. Не парить в невесомости не умел неужели я? А теперь - только “Новости” и драже раздражения. Подуставшие ангелы – больше мне не хранители… На моем полустанке лишь лес стоит охренительный, и плутают, невзрачненьки, меж путями лосиными, грибанутые дачники со своими корзинами. 2012

Весь ужас (для меня) моей попытки в том, что я не знаю, как я собираюсь испытывать Игоря Панина (он автор) на подсознательность.

Нет. Вру. Я потому с типов идеалов и начинал, что мелькнула было мысль, не примерить ли мне каждый (их порядка семи)…

Тема у Панина: человек усомнился в своём таланте поэта (имеющего отношение к большому искусству… с идеалом… подсознательным, надо добавить). Усомнился – из-за вот этой самой добавки. Ибо без неё – публицистика окажется поэзией, а не стихоплётством. А поскольку и стихоплётство – творчество (высокая болезнь), то и получается, что создавало оно "видимость счастья”.

Это – первая часть.

Ну вчитайтесть во вторую.

Человек теперь плохо относится к тому, что, думал он, ограждало его от низкого (под названием "Новости” - от публицистики, понимай). Ограждает (сейчас, а, наверно, и в прошлом) – лес. Так оказалось, что он "охренительный”, совсем не такой уж дикий-непроходимый (только лосями проходимый). А вполне себе проходимый и людьми. И проходимый для неуважаемых потребителей, в том числе, видимо и "Новости” потребляющие, неискусство, нечто полезное, как грибы. Что омерзительно и потому мат просвечивает в слове "грибанутые”.

Так если так позорно (на потребу) он себя вёл, то, да, лучше "прудик безмолвия”.

Человек, способный на такую откровенность, заслуживает уважения уже за неё.

А он не знает… Нет, я буду своими соображениями оперировать.

Понимаете, я было думал поначалу, что подсознание пробивается в выраженность текстовой противоречивостью. Но потом мне пришлось противоречивость ограничить. Принимать во внимание только ценностные противоречивости (помните про типы идеалов?). Потому что большое искусство занимается испытанием сокровенного мироотношения (для чего и нужны ценностные противоречивости). А есть же ещё и искусство малое (для того хватает других противоречивостей). Например, какого-нибудь рассогласования трёх признаков любого сообщения: грамматического, ассоциативного и корреляционного.

Например, в словосочетании "видимость счастья” грамматика не нарушена, а нарушена корреляция: счастье не может быть видимостью, оно данность переживания, когда обнаружится видимый его характер, то будет уже не счастье, а другое переживание. Или вот: "Не парить в невесомости / не умел неужели я?” - Тут верна грамматика и корреляция (работающие на отрицание высокого), но против них работает ассоциация "парить в невесомости умел я” (утверждение высокого).

Так, что если это – не ценностные противоречия, а мелочь, то, что нужно для шуток, каламбуров, увеселения, развлечения? Тогда он, Панин, не поэт, а стихотворец.

Не то, чтоб он знал эти теоретические тонкости по названию, но он их мог знать по ощущению.

С другой стороны, вся тема колебаний (поэт он или нет… был и есть) вполне может быть образом. Например, образом того, переходить или нет к более низкому идеалу.

Чтоб понять это, давайте возьмём Пушкина, в жизни своей решившего остепениться, жениться. Пушкина интересно брать потому, что про его жизнь известно чуть не почасово (она всё-всё-всё записывал). Параллельно можно взять меня (про меня мне тоже всё сознательное известно).

Мне бывшая директриса Музея Пушкина сказала, что нет сведений, чтоб Пушкин изменял жене. Я тоже своей не изменял. Я помню, как задолго-задолго до своего желания жениться я говорил со знакомым, решившим жениться и уже имевшим невесту. Я его спросил, чего это он так рано отказывается от свободы. А он мне ответил, что он совсем не собирается с женитьбой свою свободу ограничивать. И, помню, мне сделалось противно с ним. Тем не менее, много лет спустя, когда я мысленно примерил одну курортницу, что в жёны, вроде, хороша такая, когда после расставания с нею (у неё путёвка раньше кончилась) я ходил, как в воду опущенный и очень скучал, я, тем не менее, сев, наконец, в поезд и обнаружив, что вагон почти пуст, только в соседнем купе едет симпатичная девушка, - я пошёл к ней подбивать клинья. Не вышло. И с тем большей охотой принялся писать письмо моей зазнобе, в итоге ставшей моей женой.

Вот и Пушкин, поехал с досады, что ему не отказали, но и не дали согласие на брак с Натальей Гончаровой, на Кавказ (а до того он ещё к нескольким сватался и безуспешно – некрасив был всё-таки), - вот и Пушкин… по дороге безуспешно пристаёт к калмычке, потом заезжает в то место, где 9 лет назад, накануне становления продекабристом, он безответно влюбился в Марию Раевскую (теперь – Волконскую, 3 года уже живёт в Сибири с мужем-декабристом) и пишет ей (это потом-потом расшифровали, что ей):

На холмах Грузии лежит ночная мгла; Шумит Арагва предо мною. Мне грустно и легко; печаль моя светла; Печаль моя полна тобою, Тобой, одной тобой... Унынья моего Ничто не мучит, не тревожит, И сердце вновь горит и любит — оттого, Что не любить оно не может. 15 мая 1929 г.

Здесь те же нарушения соответствия то ассоциаций, то корреляций, только грамматика верна. Ясно, что не одной Марией душа Пушкина полна, а и Наташей Гончаровой. Его подсознание вырабатывает идеал Дома и Семьи, в котором нет супружеской неверности. Сознание Пушкина этого ещё не знает. И – рождаются текстовые противоречия, которые квалифицируются мною как ценностные. И мой эстетический деспотизм признаёт стихотворение высокохудожественным. Настолько высоко-, насколько много тут этих, признанных ценностными, противоречий. А их тут… Не перечесть, хочется сказать, хоть можно, конечно, но много, много. И, как и требует теория, стихотворение – не о том, о чём текст (о “я” и “ты”). И процитировать художественный смысл невозможно.

Так, может, и Панин приценивается к переходу из немолчащей гражданственности в молчаливое мещанство? (У него на сайте “Стихи.ру” - http://www.stihi.ru/avtor/igorpanin - в конце каждое второе стихотворение помечено: “гражданская лирика”. Ему Быков предисловия в книги стихов пишет. А так уж как-то получается, что мещанский идеал до чрезвычайности редко рождает большую поэзию, заставляющую по самоощущению "парить в невесомости”. Так, мол, раз теперь не выходит "парить в невесомости”, то лучше вообще молчать.)

Но ведь о том-то и текст. А поэтизмы, получается, для украшения мысли.

То есть смысл стихотворения можно иносказательно процитировать: "парить в невесомости не умел”, “Видел видимость счастья”, сковырнулся “теперь” вообще в "Новости”, которые ценят "грибанутые дачники” - так “Провались в мутный прудик безмолвия”. А без иносказания так: был я гражданином-стихоплётом-публицистом, осознал свою непоэтичность, так лучше замолчать, хоть это и похоже на мещанство.

Ничего, что было б родом из подсознания, как-то не чувствуется.

Ну а поскольку стихоплётство – это, пусть и высокая, но болезнь, то и с намерением этим благим получается так, как и с бросающим и бросающим пить алкоголиком. И… стихотворение “Старческое” написано в 2012 году, а за ним на том же сайте напечатаны ещё 4.

19 июля 2015 г.