Вопрошание и Откровение

Один из наиболее ярких православных богословов XX века В.Н.Лосский начинает свою работу "Догматическое богословие" словами: "Бог - не предмет науки, и богословие радикальным образом отличается от философского мышления: богослов не ищет Бога, как ищут какой - либо предмет, но сам Бог овладевает богословом, как может овладеть нами чья-то личность" ^* . Мысль выражена четко и недвусмысленно: философ ищет, богословом овладевают.

Идея об онтологической несовместимости философского умозрения с богословием и шире, с духовной практикой, очень распространена как в среде церковной, так и за ее пределами ^**.

Поводов для разведения философской метафизики и, собственно, метафизики христианства, в истории было предостаточно. И вообщем, антифилософская аргументация выглядит довольно обоснованной. "Если Бог Откровения не есть Бог философов, то именно сознание Его абсолютной непознаваемости проводит грань между двумя этими мировоззрениями" ^*** . Здесь история человеческой мысли представляется, прежде всего, историей человеческого заблуждения. Ибо исток философского мышления - человеческий разум как таковой (Lumen naturale rationis - "естественный свет разума"). И если упор делается на качестве "естественный", т.е. человеческий, самодостаточный, автономный, то отсюда следует независимость разума ни от каких сверхрациональных детерминаций. Что является гарантией чистоты философского дискурса. Выводы разума догматизируются, а сама способность разума к теоретическому конструированию действительности из собственных истоков абсолютизируется .

Но действительно ли между философией как продуктом человеческого ума и религиозной сферой как сферой сверхрационального раскрытия сущего нет и не может быть никакого плодотворного взаимодействия? Вот мнение современного богослова: "Христианство, православие - это не только обряд. У нас есть своя философия. И христианская мысль (философская и богословская) достаточно самостоятельна, достаточно разработана, достаточно богата, чтобы отстаивать свою, целостную и продуманную систему понимания мира, человека и Бога" ^**** .

Что такое своя православная философия? Возможно ли она, и можно ли вообще говорить о присутствии наряду с богословием еще и философии в христианстве? Если нет, то почему, если да, то как ?

Для начала уточним значение термина "философия". Мы полагаем, что феномен jilosojia - прежде всего порождение греческой культуры. И в строгом смысле слова проблематично говорить о философии китайской, индийской и т.д. ^* . Специфика греческого ума проявляется в том, что мудрость связывается с поиском первоначала сущего. У Аристотеля видим: "А наиболее достойны познания первоначала и причины, ибо через них и на их основе познается все остальное" ^** . Здесь исток философии - возвращение к началам вещей. "Ибо и теперь и прежде удивление побуждает людей философствовать, причем вначале они удивлялись тому, что непосредственно вызывало недоумение, а затем, мало-помалу продвигаясь таким образом далее, они задавались вопросом о более значительном, например о смене положения Луны, Солнца и звезд, а также о происхождении Вселенной" ^*** .

Понятие arch - ключевое понятие, которым определяется подлинно философское вопрошание . Этим понятием описывается круг проблем, которые с тех пор получают статус философских. Первая реальность выводит к последней, поиск первопричины неизбежно влечет к концу, к пределу, т.е. к смыслу сущего. Эсхатологизм оказывается изначально связанным с философским умозрением. Философия как поиск начала бытия являет собой интуицию смысла, Высшего Смысла.

В дальнейшем содержание термина "философия" расширяется до таких пределов, что под философией начинают понимать совершенно, не имеющие связи с исконным значением термина. А.Н.Чанышев в работе "Философия как "филология", как мудрость и как мировоззрение" ^**** выделяет следующие компоненты того понятия, которое принято называть философией. Эти компоненты суть следующие: философия в массовом сознании, эмпирическая мудрость, техническая мудрость, житейская мудрость, мудрость в художественной литературе, филологическая мудрость, знание добра и зла, знание целей как мира в целом, так и в его частях, мудрость как знание Бога (богов), сокровенная мудрость. Такое обилие различных пониманий философии невероятно усложняет процесс определения истинных отношений между религией и философией, прежде всего потому, что философия теряет четкие границы своего содержания.

1. Это позиция "преодоления" философии христианством. До Благой Вести философия играет роль "детоводителя ко Христу", в ней отслеживаются верные "христианские" интуиции - поиск Единого Начала, критика языческого политеизма и антропоморфизма, онтологизм и т.д. Но после Благой Вести данный тип рефлексии и мироощущения полностью вытеснятся христианством, а философия трансформируется в богословие. Тем самым философия перестает существовать в своем исконном смысле, ее историческое предназначение свершилось и она уступает место пришедшему ей на смену более совершенному типу мышления и образу духовной жизни .

Человеческое знание не безупречно; и неважно, что является объектом исследования - трансцендентная сфера (Абсолют) или эмпирическая. Погрешности мировосприятия, возникающие при эксплуатации разума - неизбежны. Не только "сон разума порождает чудовищ", но и его "трение" о мир дает искаженную картину бытия. Заблуждения - атрибут ума, его естественное свойство. Если речь идет о духовных реалиях, то полагание лишь на ум не только не достаточно, но и опасно. В этом "антифилософский" пафос св.Григория Паламы. Св.Григорий представитель серьезной школы строго-аскетического монашества. Вполне закономерны его опасения по поводу философии, как сугубо мирского делания, чреватого мудрствованиями непреображенной плоти. Философские построения человеческого ума способны отдалить сердце от Божьей любви и благодати, считает св. Григорий: "хоть изучи естественную философию от Адама до самого конца, без чистоты ты будешь с неменьшим, а то и с большим успехом глупцом, чем мудрецом; наоборот, даже без философии, очистившись и избавив душу от дурных нравов и учений, ты приобретаешь победившую мир Божию мудрость и в веселии навеки приобщишься к Единому Премудрому Богу" ^*.

Исихастская практика предполагает непрестанное трезвение ума, что достигаемо с помощью его очищения от всего постороннего, превходящего, внешнего. "Овнешнение" ума часто происходит из-за того, что философия "разжигает" интерес к "тайнам мира сего" (стихиям мира), тем самым привязывает сознание созерцающего лишь к внешней, феноменальной оболочке бытия. Будучи основательно сведущ в философии, св.Григорий прекрасно это осознает и понимает, что для исихаста (именно для исихаста прежде всего) философия может быть вредна. Исихастское делание не предполагает не только философской, но и любой иной человеческой (научной, эстетической, и т.д.) работы. "Субботствуя духовно и в меру возможности унимая собственные действия тела, исихасты прекращают всю сопоставительную, перечислительную и разную другую познавательную работу душевных сил, всякое чувственное восприятие и вообще всякое произвольное телесное действование" ^** .

Начало подобного разделения положено ап. Павлом: "Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу" (Кол. 2,8). В этом же послании ап.Павла находим мы и предупреждение не только против философии "по стихиям мира", но и против ложного мистицизма, т.е. попыток сугубо человеческих поникнуть в тайну Божественного Откровения: "Никто да не обольщает вас самовольным смиренномудрием и служением Ангелов, вторгаясь в то, чего не видел, безрассудно надмеваясь плотским своим умом" (Кол. 2, 18).

И далее следует вывод, матафорически исполненный столь блестяще, что кажется ставит точку над многовековой проблемой соотношения философии и богословия. По мнению А.И.Сидорова, если цель философии сфера богооткровенных истин, то ее путь очень скоро упирается в свой предел: "и предел сей - подвиг веры, переступив через который философия преображается в богословие (выделено В.В.) и, подобно бабочке, сбросившей ненужную уже шелуху личины, воспаряет в светлую высь Богомыслия" ^**.

Бесспорно, что одним из источников непримиримого отношения к античной философии, да и вообще к внехристианской культуре была позиция Тертуллиана. Неприятие античной культуры было столь велико у этого раннего апологета, что он еретиков называл "потомками философии". Тем самым анафематствовалась вся античная философия. "Если философы подражают истине наподобие мимов и при этом искажают ее ради собственной славы, то христиане и ищут ее, как необходимую, и в точности сохраняют ее, так как заботятся о спасении своем. Поэтому мы не имеем сходства с философами ни в теоретическом отношении, ни в практическом" ^*.

Важно отметить, что антифилософский пафос уже себя обнаруживает в период дохристианской античности. Возможно потому, что философия в своем истинном смысле прививает "нелюбовь к миру". Философ, находясь в положении созерцателя сущего, оказывается в ситуации "постороннего". Он вообщем-то отчужден от бурной жизни античного полиса, соотечественики не понимают , кто такой философ, чем он занят. Его проблемы остаются за пределами их жизненных целей и интересов.

Софист Калликл в платоновском диалоге "Горгий" вменяет философии непрактичность: "ты останешься несведущ в законах своего города, - говорит Калликл, - в том, как вести с людьми деловые беседы... одним словом, совершенно несведущ в человеческих нравах" ^** (выделено В.В.). "Неотмирность" философии пугает обывателя-софиста Калликла. "Знакомство с философией прекрасно в той мере, в какой с ней знакомятся ради образования ... разумеется, есть своя прелесть и у философии, если заниматься ею умеренно и в молодом возрасте; но стоит задержаться на ней дольше, чем следует, и она погибель для человека! ^*** (выделено В.В.).

Философская проблематика чужда древнегреческому обывателю, который даже не прочь прибегнуть и к физической расправе над философией, если она заходит слишком далеко в своих метафизических вопрошаниях: " Но когда я вижу человека, - продолжает тот же Калликл, - в летах, которой все еще углублен в философию и не думает с ней расставаться, тут уже, Сократ, по-моему, требуется кнут!" ^****

Понятно, что расширенное понимание философии позволяет в ней видеть или вообще что угодно ^* ; или же при попытке "сузить" границы философии и тем самым определить ее "чистый" статус (автономное поле), философия противопоставляется обыденному сознанию, религии и науке ^** .

Именно здесь коренится причина того, что в конце концов превращает философию в "параллельное богословие без Бога", и по поводу которой Паскаль говорил, что Бог философов не есть Бог Авраама, Исаака и Иакова. Философия, дистанцируясь от христианства, выбивает себе "аутентичное поле рефлексии", не сводимое ни к какому эмпирическому материалу. Взаимонепонимание религиозного и философского умозрений достигает того предела, за которым эти умозрения превращаются в несопоставимые мировоззрения. К.Ясперс описывает это следующим образом: "Религия преимущественно стремится к воплощению, философия - только к действенной достоверности. Религии философский бог представляется убогим, бледным, пустым, она пренебрежительно называет позицию философов "деизмом"; философии религиозные воплощения представляются обманчивой маскировкой и ложным сближением с божеством. Религия обзывает философского бога пустой абстракцией, философия не доверяет религиозным образам Бога, считая их совращением, поклонением, пусть даже величественным, но идолам" ^*** . Собственно говоря, это протестантский взгляд на философию, но именно он приобрел широкое хождение, и именно такое понимание философии является критерием ее "истинности".

Ясперс пытается обнаружить причину расхождения между философией и религией и объясняет это разным качеством греческого и ветхозаветного монотеизмов: "по своему мыслительному содержанию греческий и ветхозаветный монотеизмы совпадают, но радикально различаются по характеру присутствия Бога. Это - различие между философией и религией. В дальнейшем - это различие между божеством и Богом, между мысленной трансценденцией и живым Богом; единое философии не есть Единый Библии" ^* .

В итоге - пантеистическая статика, в которой детерминизм космо-теологический оборачивается детерминизмом этическим: "куда бы не обернулось счастье, ожидать и переносить это сложно, ибо все вытекает из вечного определения бога с той же необходимостью, как из сущности треугольника следует, что три угла его равны двум прямым" ^** .

Продуктивные размышления относительно разграничений областей философии и религии имеются у М.Бубера. Он полагает, что разница коренится в двойственном отношении к сущему: если это религиозное отношение, то имеет место встреча с сущим, если философское, - то созерцание сущего ^*** . Начало философствования - акт абстрагирования, т.е. отвлечение от своего конкретного бытийного положения. Не экзистенциальная связь с сущим, но рефлексия над сущим - вот истинное положение философии в мире.

Добавим к этому сходные характеристики русского мыслителя о.Сергия Булгакова: "Коренное различие между философией и религией заключается в том, что первая есть порождение деятельности человеческого разума, своими силами ищущего истину, она имманентна и человечна и в то же время она воодушевлена стремлениям перерасти свою имманентность и свою человечность, приобщившись к бытию сверхприродному, сверхчеловечному, трансцендентному, божественному; философия жаждет истины, который есть главный и единственный стимул философствования" ^**** .

Философом овладевает истина, именно поэтому он ее ищет. Теоретическая истина есть "бог" философии. Философия занята преимущественно мышлением, и тем, что в мышлении открывается. Но мышлению может открыться только истинность, отблеск Истины, которая всегда остается трансцендентной философскому разуму. В этом парадокс и трагизм философии: она стимулируема поиском Бога, и в этом смысле она, по Булгакову есть богоискание, богоисследование, богомышление. Но ее метод ограничен чисто рациональным постижением Бога, т.е. тем, как Бог, идея Бога возникает в мышлении. Но такое знание Бога и Истины не есть знание Живой Истины, которая Сама о Себе говорит: "Я есмь путь, истина и жизнь". "Для философии существует лишь отвлеченное абсолютное, только постулат конкретного Бога религии, и своими силами, без прыжка над пропастью, философия не может першагнуть от "бога интеллектуального" и "интеллектуальной любви к нему" к личной любви к живому Богу" ^***** .

Чаще прыжка не происходит, и такая философия обязана быть рациональной для того, чтобы сохранить свой статус кво. Даже если это происходит в ущерб бытийной полноте. Поэтому "в великом акте философствования даже кончики пальцев мыслят - однако уже ничего не чувствуют" ^****** . В конечном счете, атеизм - закономерное порождение рационализма, его "естественная" религия. "Мирская мудрость как мирская теология интеллектуальна, рационалистична, свободна. Каждый свободный мыслитель понимает Бога своим умом по-своему. Его теология - часть его общей умозрительной системы... Будучи последовательной, такая мирская теология есть ни что иное, как атеизм" ^* .

Атеистическое мировоззрение можно квалифицировать как тотальный рационализм философии, забывший о своих истоках ^** . Следствием рационализма, (который является гносеологическим эгоизмом) является нравственный эгоизм: "философ - человек единичный, он живет на свой страх и риск из собственных истоков" ^*** .

Статус философии выявляется ее сопоставлением с наукой и библейским Откровением. Прот. Алексей Князев говорит по этому поводу: "Откровение же касается взаимоотношения мира с Богом, то есть того, что находится за пределами физического мира: его невидимой основы, его происхождения и его конечного назначения. Все это не подлежит научному опыту и, как таковое, составляет область метафизики, то есть философской дисциплины, вопрошающей о том, что находится за пределами природного мира. Но философия лишь вопрошает об этой области, религия же имеет Откровение о ней. Откровение здесь было дано Богом потому, что человеку для его вечного спасения необходимо знать, откуда он произошел и куда он предназначен" ^*.

Мы видим, что здесь указано на такое важное свойство философии как вопрошание о том, что находится за пределами природного мира. Подлинная философия - метафизика ^** . Здесь нет противоречия между вопрошанием и Откровением. Более того, подлинная философия и есть вопрошание об Откровении. В этом смысл и непреходящее значение философии.

Вопрошание - свидетельство того, что человек "существо вопрошающее", т.е. ищущее, мятущееся, стремящееся. Недовольство своим положеинем в бытии - знак того, что "мир во зле лежит". Интуиция неподлинности "естественного" положения вещей, искание более истинного состояиня - есть ни что иное как априорное ведение о греховном положении мироздания. В наличном бытии нет абсолютной истины, к которой устремлено все человеческое естество, и поэтому вопрошание устремляется за вещную грань бытия (мета-физика). Не гносеологическое любопытство проникнуть в тайны макро-космоса движет истинным вопрошаинем, но надежда в той сфере отыскать последнюю истину, которая должна быть истиной о человеке, а не о космосе. Античная мысль достигает своего апогея в этом движении к Абсолюту и, естествено, будучи не в силах себя превозмочь, отступает. Все тропы человеческие исхожены, все возможное человеческое промыслено. Время для Откровения настало. Но философия не знала, не могла знать, что Откровение будет именно таким. "Для эллинов безумие"! Здесь корень трагического отторжение эллинизмом того, чего оно искало всегда и не узнало ...

Философия - сфера человеческогодуха, в которой стремление стремления к Истине, Абсолюту достигает своего предела. Кн.С.Н.Трубецкой размышлял по этому поводу так: "В каждом истинно философском учении при всех его временных особенностях отражается тот или другой образ Истины; ... Это влечение к Истине, составляющее самую суть философии, определяет собою ее значение не только в развитие человеческих знаний, но и в развитии человеческого духа вообще" ^*** .

Здесь проявляется провиденциальное значение греческой мысли, которая является по словам о.Сергия Булгакова "естественным богосознанием язычников". Он понимает философию как языческое, естественное, имманентное богосознание и самосознание. "Философия знаменует искание Бога человеком, предоставленным его собственным силам, его имманентной божественности... В царственной свободе, предоставленной человеку, полноте его богосыновства ему предоставлено самое бытие Бога делать проблемой, философски искать Его, а следовательно, предоставлена и полная возможность не находить и даже отвергать Его, т.е. вместе с философским благочестием заложена возможность и философского нечестия" ^**** . У прот. Василия Зеньковского можно встретить аналогичныеразмышления: "Если язычество не имело прямых откровений свыше, то все же и ему были открыты, или по крайней мере им предчувствовались, многие истины, в полноте и ясности данные христианством в Откровении... Язычеству, не знающих прямых лучей солнца, т.е. не имеющему Откровения свыше, все же многое было "открыто", т.е. ему были доступны многие истины. - но язычество не знало, где источник того света, который светит их сознанию. Христианство же не только "видит" то, что видело язычество, но и знает, откуда в мире свет, где источник всякой правды. Поэтому христиане и могут, и должны принимать все то истинное, доброе, светлое, что они могут найти в языческой мудрости" ^***** .

Философия греков тем и отлична от всех иных "философий", что в ней небывалая интуиция Единого начала бытия. Вопрошание об этом начале есть предчувствие его реальности. "Атеизм" греческих философов - борьба с политеистическим антропоморфизмом; Бог несоразмерен человеку и поэтому невыразим в категориях человеческого мышления и языка. Но чтобы прийти к такому пониманию, необходима долгая практика вопрошания-говорения о сущем. Только лишь выговорив все, ум затихает в апофатическом смирении перед Сущим, понимая невозможность дальнейшего говорения. "Философия в своем молчании перед Началом уже сказала все, и дальше говорить Богу" ^* .

Значит ли, что своим вопрошанием философия полностью себя исчерпала, обескровила ум и плоть. Думается, что нет, ибо вопрошание - подготовка к тому, чтобы услышать голос трансцендентного. "Философия смотрит туда же, куда вера. Философия не именует собственным именем то, что ее захватило. Вера дерзает и именует, полагаясь на свою способность слышать голос Бога. Она именует то самое, в почитании чего смирилась философия, т.е. дело обстоит вовсе не так, что философия преодолена и отброшена верой. Благодаря философии вера не забудет, что именует неименуемое. Она поэтому всегда сумеет вернуться к философии. Философия не знает, почему вера, словно в безумии, говорит Богу "Ты" и называет Его по имени" ^** .

Философия как чистый опыт человеческого вопрошания свидетельствует о "естественной", онтологической тяге человека к запредельному. Даже если объект запредельного вопрошания не-явен, не-наличен. Но он чаем. В этом смысл веры. Навыкание к вечности, интуиция трансцендентного - смысл философии (philisophia perrenis, но не в схоластическом понимании). "Всякая философия религиозна задолго до того, как берется за "религиозные темы" ^*** .

Греческая философия имеет глубокий провиденциальный смысл: интуиция "неведомого Бога" - вот главная характеристика античной философии ^**** . Не зря о.Георгий Флоровский говорил, что быть христианином значит быть греком. "Спасение пришло "от Евреев" и было распространено по миру на греческом наречии. В сущности, быть христианином значит быть греком, ибо наш основополагающий авторитет навсегда - греческая книга, Новый Завет. Христианская мысль была навсегда запечатлена в греческих категориях. Дело не шло о какой-то сплошной рецепции эллинизма как такового, но о рассечении эллинизма. Старому эллинизму суждено было умереть, но новый был по-прежнему выражен по-гречески - христианский эллинизм нашей догматики от Нового Завета до св.Гиргория Паламы, да нет - до дня нынешнего ^***** .

Много размышлял о смысле эллинской философии Климент Александрийский. Его отношение достаточно очевидно - он противник отрицания философии, в которой он видит "некое подножие христианской философии". "Философия сама по себе,- говорит Климент, - вовсе не влияет гибельно на человеческую жизнь и не она причина ложных мнений и дурных дел, как клевещут некоторые, - напротив, она является очевидным и воплощенным подобием учения истинного, тем даром. который эллинам ниспослан от Бога. И от веры она не овращает, подобно чарам какого-то волшебного искусства; но мы ограждаемся ее как неким прочным оплотом, открывая в ней своего рода союзника, вместе с которым и утверждаем свою веру ^****** .

Пропедевтический смысл философии налицо: "Прежде пришествия Господа философия была необходима эллинам для достижения некоей правоты, а ныне она необходима для приведения к истинному благочестию тех, чей дух может открыться для истинной веры не иначе, как путем выводов из посылок или после предварительных опытных доказательств; для них философия есть своего рода подготовительное учение... И, быть может, философия, прежде чем Господь призвал эллинов к Себе, была дана им до времени и на первый случай - с той же целью, с какой и евреям - Писание. Она была для эллинов таким же детоводителем ко Христу, каким и закон для евреев" ^* .

Итак, проведенциальный смысл греческой философии проявляется в ее пропедевтическофй функции "детоводителя ко Христу" .

Важным здесь является такой аспект как язык греческой философии, на котором выразила себя богословская мысль отцов Церкви. В.Н.Лосский по этому поводу говорит: "богословие должно выражать себя на языке вселенском. Не случайно же Бог поместил отцов Церкви в греческую среду: требование философской ясности в сочетании с требованием глубины гносиса побудило их очистить и освятить язык философов и мистиков, дабы сообщить христианскому благовестию - вмещающему, но и превосходящему Израиль - все его вселенское значение" ^** .

Примеры можно множить ^***** . Здесь мы сталкиваемся с явлением. которое прот. Василий Зеньковский обозначил как принцип рецепции "^****** .

Естественно, говоря о рецепции христианской мыслью античного материала, никоем образом нельзя говорить о сущностном тождестве эллинизма и христианства. В своих глубинах это две разные культуры, два различных мировоззрения, два разных жизнепонимания, между которыми онтологическая безда. Христианство не вырастает логически, исторически, культурно и философски из эллинизма; все попытки отыскать "дядь" и "отцов" христианства в исторических персонажах, тем самым дать "естественно-научное" объяснение происхождения христианства, есть не более, чем проявление тщетности разума, не в силах которого понять, что у христианства другой онтологический исток, находящийся не в прошлом, а в вечном ^******* .

Архимандирт Киприан сетует по поводу того, что обыкновенно мало обращается внимания на философию свв. отцов. Поэтому, с его точки зрения, внимания заслуживают те труды, в которых говориться о философской стороне христианства. Чрезвычайно важно, по мнению архимандрита Киприана, ибо борясь с нехристианской мыслью, христианство должно было противопоставить ей свою собственную философскую систему мысли. "В будущем, во времена больших догматических состязаний, отцы Церкви не убоялись взывать к Платону и Аристотелю, к Плотину и стоикам, и это стало настолько очевидным, что в этом не сомневался никто, да и не сомневается теперь никто, кроме тех, кто хотят намеренно исказить христианство и стилизовать его под примитивизм и мракобесие. Церковь всей мистической своей силой, движимая Духом Божиим, направляемая Промыслом, пошла по пути строения своей христианской философии... Первые апологеты, защищаясь от нападок философии, должны были сами решиться принять философию, иную, чем стоическую, платоновскую, аристотелевскую и под., но принять философию, как таковую, принять ее методы, войти в мир ее понятий. Апологеты кладут первые камни этого будущего здания христианской философии" ^******** .

Существуют современные попытки найти точки соприкосновения, общие темы философии и богословия. Таковыми являются антропологический опыт исихазма ^* , энергийная антиплатоновская онтология ^** . В данном случае речь идет о преодолении "классической" (платоновско-декартовской) традиции, в своей основе с жестко-детерминистическими установками на неизбежность мира и вынужденность бытия. Именно в рамках этой традиции возможна эволюция от "пантеизма к атеизму". Ей противостоит другой тип мировосприятия, предполагающий недетерминированную антропологию. Это мировоззрение связано с аналитикой цельной твари как "оначаленного бытия". Онтологическая свобода твари проявляется здесь в своей полноте и достигает предела в максимальном разрушении громады детерминированного мироздания - преодолении смерти. "В бытийной драме есть подлинный и даже острый драматизм, ибо сюжет ее - преодоление смерти. Из двух бытийных исходов, открытых твари, один предполагает смертность, другой - преодолевает ее. В преодолении (самопревосхождении, онтологическом трансцензусе) тварь обретает качества Божественного бытия, так что исход преодоленной конечности означает соединение с Богом: обожение. В согласии с паламистским догматом, соединение с Богом может быть только энергийным, т.е. соединение энергий твари с Божественной энергией, благодатью Св.Духа. Так тема Начала, тема творения и тварности, органически включается в энергийную онтологию и в ней находит новое неклассическое решение" ^*** .

Интересные мысли по поводу воцерковления философии и возможности, открываемой православием для философии, имеются в работе Г.И.Беневича "Слово Церкви (проблемы православной экзегезы)". Вот некоторые из размышлений автора. Он говорит о возможности истинных философии и риторики: "Сообразуясь с началом песнопения, можно сказать, что только в Церкви мысль, потеряв возможность познания, объятая любовью не подпадающего под "тематизацию" Другого.... обретает свое ипостасное существование, не ниспадающее в эмпирическое бытие, и уже в рамках него, изнутри Церкви как воипостазированого и прославленного человечества оказывается способной созерцать, славословить и запечатлевать все многообразие божественных логосов, являющихся для нее ипостасными, а значит, всегда личными "образами" и "идеями" ^**** .

Взгляду преображенной философии открывается иное видение церковных смыслов: "Истинный философ таким образом оказывается священником, а Премудростью, которую он любит, оказывается Христос но не только Сам Господь, но и все прославляемое, то есть творимое в Нем Святым Духом творение, созерцаемое философом уже преображенным ^***** .

Понять Церковь "извне", с позиции стороннего наблюдателя - невозможно, можно быть только включенным в ее глубину. Это то, что дает некую перспективу для философии. Здесь не действует традиционная логика, но некоторая логическая инверсия: не субъект исследует объект, он сам оказывается поглощенным более целостной структурой. "Будучи принятым Церковью, захваченным ею, мы можем еще увидеть себя ею понятыми. Это специфическая рефлексивная возможность, которая открывается православием для философии" ^****** .

Существенным является различие двух типов философии - внешней и внутренней. Один связан с западной традицией и преимущественно с рациональной практикой. В рамках такой традиции возможно построение грандиозных философских систем с четкой логической структурой и выверенной методологией. Другой тип связан с пониманием философии как жизненной задачи, как практическое достижение подлинной жизни и практической мудрости. И если у первого типа философствования действительно могут возникать проблемы при соприкосновении с христианством, то второй имеет непосредственную связь с практикой христианского любомудрия. О нем говорит архимандрит Киприан (Керн): "может быть и другой подход к философскому ведению, а именно, восприятие его, как дела жизни. Оно может стать задачею жизни, чтобы не сказать драмой жизни. Философия может черпать не из одних Платонов и Аристотелей, но не отметая, конечно, и их, и из самого бытия, из интуиции жизни, из переживаний. Творчески-познавательный акт философии м.б. направлен на внутреннее созерцание своих сокровенных драм, потрясений, откровений. Самоуглубление в смерть, любовь, ревность, испуг, отчаяние, восторг, тревогу, во все вообще несказанные и таинственные переживания человека дает истинный материал для своего философского опыта.

Если для Платона философия есть упражнение в смерти, и настоящие философы только и знали что приготовлять к смерти и умирать, то философия не есть наука, не есть умственная дисциплина, а дело жизни, жизненная задача. Такое платоновское восприятие философии, а это восприятие почти совпадает с нашим теперешним пониманием экзистенциальной философии, очень близко к тому значению философии, которое ему придавали отцы и писатели церковные. Это понимание любомудрия, как постоянного умирания и есть та жизненная задача, которой отдавались тысячи человеческих жизней на столпах Метеорских, в дебрях Афона, в зыбучих песках Синая и Заиорданья, словом, всюду в тех монастырях, которые блаженный Феодорит Кирский назвал "подвизалищами философии", где внимали своему внутреннему голосу, созерцая Высшее Благо, Несозданный Свет, неминуемую смерть, непонятый процесс возникновения и исчезания , загадку бытия" ^*.

Очевидно разделение на плотскую мудрость и мудрость духовную. Именно духовная мудрость и есть истинная философия. Именно о внешней, плотской философии говорит св.Григорий Палама ^** , противопоставляя ей истинную философию, ссылаясь при этом на Дионисия Ареопагита в том, что "истинные философы обязательно должны были через познание сущего подняться к Виновинку сущего".

Современная проблема заключается в том что подлинное значение философии как истинной жизни, предано забвению. Широко распространено понимание философии как сугубо теоретической деятельности, естественно уже не имеющей ничего общего с высокими смыслами приближения к мудрости. Такое понимании - результат схоластического влияния ^* . Отрицание философии есть проявление манихейского отношения к миру. Там, где имело место отрицание философии, впоследствии происходило обратное: философия начинала отрицать христианство, сначала выверяя и проверяя его, а затем и ниспровергая.

 

 

---

Проголосуйте за это произведение

Copyright (c) "Русский переплет"